Люди. Самое ценное, что есть в этом мире... для самих же людей. Хотя, если честно, для меня самое ценное в мире - это еда (зловеще улыбается), но еду делают люди, и без людей она существовать и создаваться не может (по крайней мере, в том виде, который мне нравится; бегающий по полю барашек - не еда, а животинка), следовательно, люди важнее и ценнее. Занятное доказательство ценности :)
Люди - самое важное, что ты можешь найти в новом для себя месте, городе, обществе. Они делают твое настроение, создают атмосферу, портят жизнь и вынуждают. С ними интересно. Пессимистичный взгляд на человеческое существование констатирует, что даже находясь в толпе, каждый из нас остается одиноким. Оптимистичный, с которым абсолютно согласна: даже будучи в одиночестве, ты никогда не одинок. С тобой - весь мир. С тобой - все. И тебе даже не надо что-то особенное делать, достаточно перестать презирать, научиться слушать и видеть.
Люди, из поездки которые запомнились навсегда. Пожилая семейная пара из Москвы, муж - профессор, из какого-то престижного ВУЗа. Чванливые, заносчивые, "ты ей сказал, чтоб заказала билеты в Мулен Руж?". Слишком много думающие о статусах и значимости, чтоб получить наслаждение от простых вещей. Милостливо разрешили мне объяснить им нюансы багажного оформления, неодобрительно отзывались о компании молодежи, примерно моего же возраста, с рюкзаками и спальниками за плечами, чуть засаленной одежде и рассеянными улыбками на лицах. Хотели взять под опеку, ибо "девушке одной в этом городе остаться просто опасно". Слиняла от них при первой возможности :)
Администраторы в гостинице. Первый - милый мальчик, которого назвала "балерун". Тонкий, хрупкий, стройный блондинчик. Изящные очечки, мягкая улыбка, манеры, "мадемуазель, как вам Париж?". Открывал двери, безошибочно подавал ключи от номера, рассказывал о прочитанной книге и хвастался, что в его гостинице делают лучшие круассаны в городе. Второй - суровый брюнет с итальянским акцентом. Исполнительный, насупленный, с большим носом и сухими руками. Лаконичен, сдержан, улыбался лишь губами и так смешно терялся, когда обращалась к нему с просьбой на английском.
Едальня при гостинице - повар и официант. Повар - шикарная, афигительнейшая негритянка, с зычным грудным голосом, огромными глазами, безразмерной грудью и и пышными бедрами. Всегда - в белоснежном фартуке, с поварежкой или щипцами для выпечки в руках. Когда она в шесть утра начинала гонять кухонный персонал, я испытывала аудиальный оргазм, ей-богу :) Прекрасный французский язык с таким голосом и таким телом, на повышенных тонах да с эмоциональностью - черт побери, какая женщина! А какие она делала круассаны, мамамия!!! Богиня!
А официант - жгучий брюнет с атлетичным телом, огромными темно-карими глазами и белоснежной улыбкой, тоже итальянец. Совершенно не знал английского и не понимал зачатки моего французского, посему со мной объяснялся жестами. Старался больше молчать, почаще улыбаться и неодобрительно рассматривал каких-то европейских старушек, которые ползали по холлу и едальному залу с палочками и никогда не снимали своих панамок.
Нищий с итальянского бульвара. Я вставала рано, еще до семи, и в полвосьмого уже выходила гулять. Город только просыпался, был мокрым от росы поливальных машин, звонким и чистым. По улицам ходили лишь редкие дворники в ярких жилетах да недовольно ворочались по углам зданий бомжи...
Это было первое утро в Париже. Нищий мсье был грязен, с длинными волосами, обрезанными перчатками и в огромной бесформенной куртке. Сидел на углу какого-то ресторана, на перекрестке, на складном стульчике. Возле ног - стаканчик, который был привязан веревкой к палке. Типа удочка. Нестандартен :)
В общем, восьмой час утра, тишина, нет людей, нет машин, мокрый тротуар, бликующий солнечными зайчиками. Иду я, счастливая, порхающая. И тут он, нищий. Смотрит внимательно и... молчит. Прошла мимо, почему-то почувствовала неловкость. Как-будто упускаю что-то... Вернулась, кинула пару монеток в стаканчик - заулыбался, быстро-быстро начал что-то говорить. Нифига не поняла, о чем и сообщила. Стал улыбаться еще больше. Собрав в кучу всё знание языка, спросила, который час. Мсье-нищий закатал рукав, обнаружив под потертой одежкой нехилые часики, показал время. Поблагодарила, пожелала хорошего дня. Расстались, довольные друг другом... После этого каждое утро он, завидев меня, обязательно здоровался, улыбался и приподнимал грязнющую шляпу. Мсье! :)
Вообще как-то так сложилось, что в Париже у меня сложились очень теплые отношения с маргиналами. Этот вот нищий, потом - художник-нелегал из Алжира, живущий с коллегами где-то на Монмартре и рисующий акварели с видами Парижа по 50 евро за штуку. Поил кофе с пирожными :) Возле собора святой Троицы пристали трое бомжей неясной национальной принадлежности, с овчаркой. Сначала хотели стрельнуть сигарету, но осознав бесперспективность, пытались накормить яблоками. До этого один из них спал и я своими глазами видела, как по нему ходили голуби :))
А в последний день, последние пару часов до самолета, когда я сидела на ступеньках старого собора где-то рядом с еврейским кварталом, сидела и заливалась слезами от нежелания уезжать из этого "дома" - ко мне подошел старый, весьма потрепанного жизнью мсье. Просто сел рядом на ступеньку, сказал пару непонятных фраз тихим, с хрипотцой голосом. Сложил руки между колен, помолчал. Потом достал из кармана печенье... Мы сидели на залитой солнцем каменной лестнице. Жевали какие-то сухие галеты, запивая минералкой из моего рюкзака. Тихо. Очень обычно. До сих пор помню ощущение того безграничного и ускользающего счастья.
Далеко не все, кто удивил, восхитил или просто запомнился. Мои люди. И совсем другая жизнь. Словно наслаждающиеся созерцатели. Я еще буду.
Подписаться на:
Комментарии к сообщению (Atom)
Комментариев нет:
Отправить комментарий