"Михаил Васильевич Нестеров. Один из самых прекрасных, строго-прекрасных русских людей, встреченных мною за всю жизнь. Я думаю - он вполне исторический человек. Одухотворение, несущееся из его картин, никогда не забудется. Он создал "стиль Нестерова", и тот стиль никогда не повторится." (Розанов В.В.)
[b]Зима в монастыре, 1904[/b]
Одна из самых прекрасных, чистых и свежих картин Нестерова, в которой так емко и глубоко отражено смятение человеческого духа, в данном случае молодой [url=http://nezhna.com/]красивой[/url] монахини, вышедшей на белый снег, и словно влекомой к себе голосами мирской жизни..
[more=>>>>>>>]
[b]Осенний пейзаж, 1906[/b]
Один из лучших нестеровских пейзажей, в полной мере раскрывающий его дар поэта русской природы. Никто более, помимо Левитана, не может похвастаться тем, что создал свой особый неповторимый стиль русского пейзажа, который уже никем не будет повторен.
[b]Видение отроку Варфоломею, 1889-1890[/b]
Картина написана на сюжет, взятый Нестеровым из древнейшего "Жития преподобного Сергия", написанного его учеником Епифанием Премудрым. Отроку Варфоломею, будущему Сергию, не давалась грамота, хотя он очень любил читать, и он втайне часто молился Богу, чтобы тот наставил и вразумил его. Однажды отец послал его искать пропавших жеребят. Под дубом на поле отрок увидел некоего черноризца, святого старца, "светолепна и ангеловидна", прилежно со слезами творившего молитву. Старец взглянул на Варфоломея и прозрел внутренними очами, что перед ним сосуд, избранный Святым Духом, и спросил его: "Да что ищеши, или что хощещи, чадо?" Отрок отвечал: "Возлюби душа моя паче всего учитися грамоту сию, еже и вдан бых учитися, и ныне зело прискорбна есть душа моя, понеже учуся грамоте и не умею". Он просил святого отца помолиться за него Богу, что он "умел грамоту". Старец, "сотворя молитву прилежну", достал из карманной "сокровищницы" частицу просфоры и подал ее отроку со словами: "Прими сие и снешь, се тебе дается знамение благодати божия и разума святого писания". А когда отрок съел просфору, старец сказал ему: "О грамоте, чадо, не скорби: отсего дне дарует ти Господь грамоте умети зело добре". Так и случилось. Нестеров проникся наивным и поэтическим рассказом Епифания Премудрого, его простодушной верой в чудо: "Я был полон своей картиной. В ней, в ее атмосфере, в атмосфере видения, чуда, которое должно было совершиться, жил я тогда" (писал Нестеров в "Воспоминаниях"),
Первый набросок картины появился во время путешествия Нестерова в Италию, в альбоме набросков острова Капри. В том же альбоме возник эскиз вертикальной композиции этого замысла, где, убрав часть пейзажа, художник акцентировал внимание на фигурах. Но он, по-видимому, понял, что не венчик над головой святого, а именно пейзаж должен воплощать чудесное
[b]Два лада, 1905[/b]
[b]Молчание, 1903[/b]
В 1903 году Нестеров посетил Соловецкий монастырь на Белом море в поисках персонажей для своей картины "Святая Русь". Братия монастыря - крестьяне северных губерний и Сибири поразили его умом, крепостью, деловитостью. "С топором да пилой в лесу Богу молимся", - говорили они о себе. Вся природа была для них святым храмом. Звери и птицы здесь не боялись человека, поскольку он не трогал их без особой надобности. Раз в год монастырский собор выносил решение изловить для нужд монастыря определенное количество медведей, оленей, зайцев, лисиц. Все лишнее, что попадало в капканы и силки сверх соборного постановления, выпускали на волю. Под впечатлением увиденного в Соловках была написана одна из лучших нестеровских картин "Молчание"
[b]Лисичка, 1914[/b]
Еще одна картина, посвященная теме Святой Руси, занимавшей художника большую часть жизни. Духовная чистота и обаяние святых старцев позволяют животным (в данном случае лисе) не бояться их и принимать еду из их рук.
[b]Философы (С.Н.Булгаков и П. А.Флоренский). 1917[/b]
В портрете С.Н. Булгакова и П.А. Флоренского, названном "Философы", Нестеров написал двух выдающихся представителей религиозно-философской мысли. Художник восхищался миром идей и чувств отца Павла Флоренского в его знаменитой книге "Столп и утверждение истины". Он избрал жанр парного портрета, чтобы показать два антиномических характера в едином поиске истины
[b]Святой Сергий Радонежский. 1891-1899[/b]
[b]Начало весны (Ранняя весна). 1905[/b]
[b]На горах. 1896[/b]
[b]За приворотным зельем. 1888[/b]
[b]В скиту (Сестры). 1916[/b]
[b]Великий постриг. 1898[/b]
Картина была написана Нестеровым под впечатлением личной драмы. Он испытал, по его словам, "молниеносную любовь". В Кисловодске он встретился с девушкой, - она была певицей и выступала с гастролями в местной опере, - и был захвачен не красотой ее, а чем-то глубоко скрытым, тайной внутренней жизни. "Через веселую остроумную речь сквозил ум и какая-то далекая печаль. В глазах эта печаль иногда переходила в тоску, в напряженную думу..." - вспоминал Нестеров. Вскоре они уже не могли существовать друг без друга. Девушка согласилась стать его женой, но вдруг отказала ему. В письме она объяснила свое решение тем, что не сможет дать художнику счастье, что ее любовь помешает осуществлению его творческой мечты. Свое глубокое горе Нестеров излил в картине "Великий постриг"
[b]Лель. Весна. 1933[/b]
[b]На Руси (Душа народа). 1915-1916[/b]
[b]В Уфе[/b]
Один из многочисленных этюдов, выполненных молодым Нестеровым в пору обучения живописи
[b]Дмитрий, царевич убиенный[/b]
Еще в 1895 году Нестеров посещает Углич, чтобы написать этюды для "Дмитрия - царевича убиенного". Здесь он идет в музей, переделанный из дворца царевича, где видит много икон с его изображением. В церкви он рассматривает пелену шитую матерью убиенного в память о нем шелками и золотом. Спутнику Нестерова по путешествию, писателю В.М. Михееву, удается найти старую легенду об "Отроке - мученике". В Угличе Нестеров делает пейзажный этюд с тех мест, которые могли быть фоном смерти царевича.
[b]Святая Русь[/b]
[b]Голова княгини. Этюд[/b]
[b]Девушки на берегу реки[/b]
[b]Вечерний звон[/b]
[b]Аленушка, 1920-е[/b]
[b]Девушка в кокошнике. Портрет М.Нестеровой, 1885[/b]
[b]Отцы-пустынники и жены непорочны[/b]
[b]Дума[/b]
[b]Соловки, 1917[/b]
[b]Дали[/b]
"Если бы русское общество вернее оценило Нестерова, если бы оно дало ему возможность доразвиться в том направлении, которое было предначертано в его душе, Нестеров был бы цельным и чудным художником. К сожалению, успех толкает его все более и более на скользкий для истинного художника путь официальной церковной живописи и все более удаляет его от того творчества, в котором он, наверное, сумел бы сказать немало дивных и вдохновенных слов. Ведь является же он, рядом с Суриковым, единственным русским художником, хоть отчасти приблизившимся к высоким божественным словам «Идиота» и «Карамазовых»." (Бенуа А.Н.)
Подписаться на:
Комментарии к сообщению (Atom)
Комментариев нет:
Отправить комментарий